Keep your eyes open.
Каждый поход к аллергологу заставляет меня чувствовать себя каким-то уродом, фриком, чужим, жителем какой-то отдаленной планеты. Настроение после такого очередного визита бывает подпорчено еще дня на три так точно. И потому, дабы хоть немного подавить в себе это грызущее чувство собственной никчемности и полнейшей отчужденности от всего мира, сегодня я без малейшего угрызения совести отправилась в ближайший Сабвей, чтобы купить там себе огромный сэндвич. Хотя, если рассудить справедливо, из всего этого саба есть мне можно только листья салата. Такие дела.
А все началось еще с детства. Всякое дерьмо начинается именно с этой «светлой и безмятежной» поры. Конфеты мне были строго-настрого противопоказаны и разрешались только по большим праздникам. Ибо от всей этой шоколадной феерии у меня сразу же все лицо шло красными пятнами, а руки нестерпимо чесались. То же самое происходило и после всевозможных цитрусовых.
Со временем, конечно же, стало легче. Но из памяти не выкинешь то время, когда походы к аллергологу становились пугающе регулярными - осенью и весной, потому что именно тогда у меня случалась такая занятная штука, как «обострение». Колкое слово, которое милая тетя-аллерголог произносила со вздохом сожаления. И от того взгляда, каким она смотрела на меня в этот момент, хотелось надеть на голову пакет и больше никогда не выходить на люди.
Сейчас все более или менее хорошо. Я бы сказала, прекрасно. Уже нет нужды покупать так часто дорогостоящие мази и кремы. Не нужно пить бесконечные таблетки. А потом пить другие таблетки, чтобы подавить побочное действие предыдущих. И так до бесконечности. Порочный гребанный круг, состоящий из тюбиков с мазями, пластинок с таблетками и трубок капельниц.
Теперь все не так, как раньше. Теперь я могу носить открытые платья и футболки, не опасаясь того, что какая-нибудь бестактная дама в маршрутке жалостливо посмотрит на меня и спросит, что же это со мной такое. Хорошо, если не отсядет в суеверном страхе, да еще и крестясь попутно. В детстве приходилось тяжко. Дети ведь не понимают, что твои язвы на пальцах - это не проказа, а всего лишь безрадостный результат того, что ты съела апельсин, а потом все это дело хорошенько расчесала. Ведь ты совсем не виновата в том, что родилась с дефектной хромосомой, из-за которой ты вынуждена терпеть эту всю херню. Но они-то этого не понимают. И потому все вокруг разбегаются, стоит тебе только подойти к ним ближе, чем на два метра. Тебе только и остается, что душить слезы, подступающие к горлу, и растягивать рукава своей водолазки, чтобы никто не увидел твои руки. Теперь-то я могу позволить себе носить открытые платья. И даже шорты. Но где-то глубоко внутри все еще живет та маленькая забитая девочка, которая ужасно боится, что на нее снова посмотрят с жалостью. Которая с завистью смотрит на чужие руки без болячек и спрашивает у Большого Брата, за что же именно ей выпала такая участь.
Но от этой бессердечной суки никуда не деться. Некоторые люди искренне не понимают, как это у меня может все лицо пойти красными пятнами, стоит мне только съесть маленький милый помидорчик черри. Тоже самое и с молоком, если оно не той марки, которую я привыкла пить. и еще целый список продуктов, который весь подчеркнут кроваво-красным маркером.
Я и сейчас очень часто расчесываю свои руки. По ночам - потому что не могу себя контролировать. Или, когда задумаюсь над очередным пассажем Набокова, после я могу обнаружить себя с расчесанной внутренней стороной запястья. Когда очень сильно разнервничаюсь на контрольной по английскому - с разодранным локтевым сгибом. Это просто дурацкая привычка. От которой, тем не менее, не так-то легко избавиться. Но я очень стараюсь, правда.
А все началось еще с детства. Всякое дерьмо начинается именно с этой «светлой и безмятежной» поры. Конфеты мне были строго-настрого противопоказаны и разрешались только по большим праздникам. Ибо от всей этой шоколадной феерии у меня сразу же все лицо шло красными пятнами, а руки нестерпимо чесались. То же самое происходило и после всевозможных цитрусовых.
Со временем, конечно же, стало легче. Но из памяти не выкинешь то время, когда походы к аллергологу становились пугающе регулярными - осенью и весной, потому что именно тогда у меня случалась такая занятная штука, как «обострение». Колкое слово, которое милая тетя-аллерголог произносила со вздохом сожаления. И от того взгляда, каким она смотрела на меня в этот момент, хотелось надеть на голову пакет и больше никогда не выходить на люди.
Сейчас все более или менее хорошо. Я бы сказала, прекрасно. Уже нет нужды покупать так часто дорогостоящие мази и кремы. Не нужно пить бесконечные таблетки. А потом пить другие таблетки, чтобы подавить побочное действие предыдущих. И так до бесконечности. Порочный гребанный круг, состоящий из тюбиков с мазями, пластинок с таблетками и трубок капельниц.
Теперь все не так, как раньше. Теперь я могу носить открытые платья и футболки, не опасаясь того, что какая-нибудь бестактная дама в маршрутке жалостливо посмотрит на меня и спросит, что же это со мной такое. Хорошо, если не отсядет в суеверном страхе, да еще и крестясь попутно. В детстве приходилось тяжко. Дети ведь не понимают, что твои язвы на пальцах - это не проказа, а всего лишь безрадостный результат того, что ты съела апельсин, а потом все это дело хорошенько расчесала. Ведь ты совсем не виновата в том, что родилась с дефектной хромосомой, из-за которой ты вынуждена терпеть эту всю херню. Но они-то этого не понимают. И потому все вокруг разбегаются, стоит тебе только подойти к ним ближе, чем на два метра. Тебе только и остается, что душить слезы, подступающие к горлу, и растягивать рукава своей водолазки, чтобы никто не увидел твои руки. Теперь-то я могу позволить себе носить открытые платья. И даже шорты. Но где-то глубоко внутри все еще живет та маленькая забитая девочка, которая ужасно боится, что на нее снова посмотрят с жалостью. Которая с завистью смотрит на чужие руки без болячек и спрашивает у Большого Брата, за что же именно ей выпала такая участь.
Но от этой бессердечной суки никуда не деться. Некоторые люди искренне не понимают, как это у меня может все лицо пойти красными пятнами, стоит мне только съесть маленький милый помидорчик черри. Тоже самое и с молоком, если оно не той марки, которую я привыкла пить. и еще целый список продуктов, который весь подчеркнут кроваво-красным маркером.
Я и сейчас очень часто расчесываю свои руки. По ночам - потому что не могу себя контролировать. Или, когда задумаюсь над очередным пассажем Набокова, после я могу обнаружить себя с расчесанной внутренней стороной запястья. Когда очень сильно разнервничаюсь на контрольной по английскому - с разодранным локтевым сгибом. Это просто дурацкая привычка. От которой, тем не менее, не так-то легко избавиться. Но я очень стараюсь, правда.
Всем добра, кексики <3
